Top.Mail.Ru
АРХИВ
10.09.2013
ПРЕДЗНАМЕНОВАНИЯ «ЛЕВШИ»

Премьера оперы «Левша» Родиона Щедрина в постановке Алексея Степанюка прошла на Новой сцене Мариинского театра, завершив фестиваль «Звезды белых ночей»

Тем, кому удалось побывать на мировой премьере этой оперы сначала в концертном исполнении, а спустя месяц и на премьере постановки, повезло вдвойне. Валерий Гергиев мудро поступил, решив познакомить верных слушателей, а вместе с ними и себя, и свой оркестр, и своих солистов сначала с чистой музыкой последнего на сегодня оперного сочинения Щедрина, чтобы затем отдаться на волю режиссера. Премьера партитуры показала, что миру явлен абсолютный шедевр под стать главной интриге «Левши» – ювелирная работа, подобно резной шкатулке с множеством сюрпризов.

Акустика Новой сцены Мариинского театра позволила расслышать многослойность партитуры, в которой причудливым образом гармонично слились духовно-поэтические миры Щедрина и Лескова, его любимого писателя. Неспешность развертывания музыкального текста напоминала об утраченной неспешности задушевной беседы, равно как и создавала впечатление погружения в книгу, в ноты, в мир идей. Музыка как будто норовила уйти в тишину. История о тульском мастеровом Левше получилась неожиданно грустной, щемящей, трагичной. И в этом чувствовался жест большого художника, ведь партитура, написанная по заказу Мариинского театра, была посвящена Валерию Гергиеву в связи с его 60-летием. При этом никакого в ней веселья – сплошные грозные предзнаменования Притчей во языцех стала нотная монограмма фамилии юбиляра, которую Щедрин навеки вписал в начале этой оперы. Едва ли стоит искать рифму между образом Левши и маэстро Гергиевым, хотя мотив высочайшего мастерства, так или иначе, связал эти совсем не близкие личности.

В «Левше» расслышалось много такого, что можно назвать гражданской позицией художника. Хотя сегодня музыка едва ли способна играть роль трибуна, зовущего на баррикады, как было во времена Верди. И все же невероятная композиторская глубина погружения в сюжет, кажется, была способна всколыхнуть, перевернуть представления о мире и человеке, призвать к духовному возрождению.

Постановка Алексея Степанюка, работавшего в команде с художником Александром Орловым и художницей по костюмам Ириной Чередниковой, очень многое усреднила, сплющила, свела до анекдота, сделав иллюстрацией к школьной программе по литературе, вплоть до картинной фигурки царей – Николая I и Александра I. Но кое-что все же сумела явить емкой, многомерной метафорой. Прежде всего, сугробный амфитеатр во всю сцену, ставший символом застылого уклада русской жизни, застывшей стихии. Эти сугробы в одной из сцен морского путешествия из Лондона в Петербург, ближе к финалу, обернутся волнами страшной бури. Шторм задает апокалиптические настроения, которые прежде едва ли можно было услышать в музыке Щедрина. А тут во всю мощь прозвучали даже не намеком слова о том, что «быть беде». Если уж столь мирный композитор, как Родион Щедрин, чувствует такое, надо и в самом деле удесятерить бдительность, чтобы беды избежать. Да только кто ж его послушает

ТЕНОРОВЫЕ ВЫСОТЫ

Титульную партию в «Левше» исполнил тенор Андрей Попов. Солист Мариинского театра продолжает удивлять поклонников своими неуклонно растущими успехами, штурмуя сложные оперные роли одну за другой. Начав с тролля в «Истории Кая и Герды» С. Баневича, он устремился ввысь – к Звездочету в «Золотом петушке» Римского-Корсакова, поразив умением держать равновесие на головокружительной высоте, затем шокировал своими вокальными откровениями и пограничными состояниями в образе Нерона в «Мистерии апостола Павла» Н. Каретникова. Этот сезон принес еще и его дебют в партии Алексея в «Игроке» С. Прокофьева

– Андрей, какой образ вы создавали в «Левше»

– Я сам ничего не придумывал, поэтому сценический образ получился таким, каким его задумывали Лесков и Щедрин. Композитор его чуть-чуть дополнил, сделав неравнодушным к слабому полу. У Лескова эта тема фактически не раскрыта.

– По интонациям в опере не очень слышно, что Левша большой знаток «женской темы». Для него главная женщина – родная сторонка Тула. Музыка говорит о том, что он девственно чист

– На мой взгляд, по опере Щедрина и особенно по интерпретации режиссера не скажешь, что Левша такой уж нецелованный. Во время озорных частушек он недвусмысленно заигрывает с девушками. Чистота и наивность могут мирно уживаться в мужике, любящем и ценящем женскую красоту, одно другому не мешает. Щедрин сразу сказал на репетиции, что Левша по-хорошему хитрый и смекалистый. Еще он вспоминал «Идиота» Достоевского, поэтому образ князя Мышкина часто помогал мне. Хитрость Левши особенно заметна с англичанами – в сцене с соблазнением. Он прекрасно понимает, что поддайся чуть-чуть – и миссия его пропала, хотя на самом деле Левшу очень заинтересовали местные красотки. И все же в Лондоне его сильно тянуло на родину, в Тулу, снова услышать родные напевы. В Англии он очень лукавит, чтобы от него отстали навязчивые англичане. Он знает, что родина, где «ружья кирпичом чистят», в опасности.

– Какие напутствия вам давал Щедрин

– Он говорил о русском мужике, который барина дурит. По исполнению Родион Константинович делал небольшие чисто технические замечания, в основном по динамике звука. Дело в том, что он писал эту оперу в расчете на меня, будучи знакомым со мной по работе в его «Очарованном страннике«. Поэтому на репетициях мы понимали друг друга с полуслова. Мне показалось, что Родион Константинович остался доволен премьерой, – сказал, что прослезился в финале.

Но «Странник» и «Левша» – разные оперы. «Левша» напоминает филигранно выполненное ювелирное изделие, которое можно разглядывать до бесконечности и с каждым разом открывать для себя новые эстетические грани. Я сравниваю эту оперу с калейдоскопом: смотришь в него – маленькая стекляшечка падает в центр, и возникает кристально четкий симметричный узор. Так и с музыкой Щедрина. Она поначалу многим казалась хаосом, но подходил Родион Константинович, делал указания, и на свет появлялись диковинные темы, тембры, рождавшие свои узоры. Когда я услышал со стороны, о чем поют персонажи, стало ясно, насколько точно эмоциональная составляющая отражается в музыкальной фразе, которая строится абсолютно логично. Щедрин пишет от эмоции, которую воплощает в нотах. Когда композитор работает таким образом, не остается сомнений, что ты имеешь дело с настоящим мастером, выдающимся композитором современности

– Оперная история Левши может чему-то научить? Какова «мораль сей басни»

– Чтобы совсем не удариться в пессимизм по поводу этой истории, можно вспомнить слова нашего полководца Георгия Жукова о том, что русские бабы еще нарожают солдат. Но эти слова хороши лишь для поддержания морального духа, они не являются руководством к действию. Нельзя оправдать преступного расточительства властей по отношению к своим талантам, равно как полицейских, не распознавших своего без «тугамента». История «Левши» вопреки показанным в ней зверствам в финале, когда главный герой умирает от жестокости и абсолютной ненужности на родной земле, кажется очень трогательной и человечной. Она цепляет каждого, добираясь до самого сокровенного, что есть в человеке. То, что Левша – великий мастер, отходит на второй план. Его невероятно жаль за простоту, наивность и любовь к родине. Я его сравниваю с ребенком, гибель которого не может принять сердце

– Когда вы работаете над образом, погружаетесь в литературу

– Для меня превыше всего оригинальный текст. Интерпретации меня не интересуют. Если это не Вагнер, которого надо послушать, чтобы быстрее запомнить огромный музыкальный материал, я стараюсь обходиться без изучения интерпретаций и специально не смотрю фильмы, не читаю критику

– Все ваши партии требуют недюжинного драматического дарования. Где вы проходили курс актерского мастерства

– Для меня драматические актеры всегда на голову выше оперных. Игра певцов, к сожалению, не часто может тронуть до глубины сердца. Я учусь на лучших образцах драматического театра и кинематографа

– То есть у вас получается больше самообразования на этом пути

– Наиболее практичными для меня оказались курсы, которые я прошел в саентологии, где есть шкала эмоциональных тонов, в которой четко разделены человеческие эмоции. Я беру текст и сразу вижу, в каком эмоциональном тоне может быть сыграна та или иная фраза.

– Благодаря этому ключу вам удаются такие сложные герои, как Нерон в «Мистерии апостола Павла», Князь в «Очарованном страннике», теперь еще и Левша. Как вы выучиваете довольно сложные тексты?

– Мне это дается не очень сложно. Опять же благодаря специальному саентологическому курсу «Технология обучения» с множеством практических занятий, которые я проходил достаточно долго. Там я получил основы того, как подходить к любому учебному материалу. С помощью этого можно изучить абсолютно все, даже повести космический корабль, была бы только инструкция со словарем. Я никогда не понимал, что такое сольфеджио, даже проучившись в консерватории, был безграмотным певцом. Когда я столкнулся с тем, что часто ошибаюсь в музыкальном тексте, я осознал, что не знаком с целой областью этого знания, не понимал значений нот, размеров, знаков альтерации и тому подобное. Поначалу партии в Мариинском театре я заучивал по слуху, даже Бригеллу в «Ариадне на Наксосе» Штрауса выучил таким методом. Когда же начался Вагнер, я понял, что если не разберусь с сольфеджио, то мне крышка. А дальше пошли современные композиторы. В итоге я разобрался с сольфеджио, начал понимать и дирижеров.

– То есть никаких сложностей для вас сейчас не существует?

– Все сложности по большому счету преодолеваются. У меня состояние духа такое, что я способен справиться с любыми трудностями. Многие крутили у виска, глядя на то, за какие партии я берусь, думая, что мальчик попоет пару сезонов и потом будет выброшен на свалку, но я не обращал внимания и делал свое дело.

– К каким творческим испытаниям сейчас готовитесь

– На повестке дня – «Метрополитен-опера», где я уже пел Юродивого в «Борисе Годунове» и Квартального надзирателя в «Носе» и где мне предстоит снова спеть в опере «Нос», а также в «Князе Игоре». Мне было очень приятно, когда после премьеры «Бориса Годунова» там меня поздравила итальянская актриса Сильвана Мангано, сыгравшая в фильме «Очи черные» Никиты Михалкова. Поздравления от драматических актеров дорогого стоят. Но еще дороже, когда тебя поздравляют простые люди. Тогда начинаешь понимать, что ты не зря на сцене.

Поделиться:

Наверх